Впервые опубликовано на новостном портале «Пiнскi Веснiк».

Валерий Гришковец

Ещё одна высота Феликса Чечика

В московском издательстве «Синяя гора» вышла книга избранных стихотворений Феликса Чечика «Сочинения».

Уже само название намекает на особый статус книги, на её серьезность и даже солидность. Это вторая книга избранных стихотворений поэта, уроженца Пинска, ныне живущего в Израиле. Первое издание было несколько, что ли, скромнее, в частности по объёму.

В «Сочинениях» представлено 464 стихотворения из более десятка книг Феликса Чечика, что выходили последние четверть века в различных издательствах России, Израиля и других стран. А вообще стихи поэта широко печатаются во многих журналах, выходящих на русском языке, как в России, так в ближнем и дальнем зарубежье: «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Интерпоэзия», «Арион», «Урал», «Волга», «Крещатик»… Творчество Чечика известно и белорусскому читателю. Его стихи публиковались в «Нёмане», других изданиях республики, а также в двухтомнике «Поэзия русского слова», что вышел несколько лет назад в Минске.


Путь к мечте

Феликс Чечик со своими стихами впервые предстал перед читателем почти полвека назад в пинской газете «Полесская правда», ещё будучи учеником. Затем были публикации в Бресте и Минске. Окончив школу, Феликс Чечик не стал продолжать учёбу, а пошёл работать на завод, потому что понимал: его призвание — поэзия. А для того чтобы поступить в Литинститут, о чём мечтал юноша, в советское время требовалось иметь рабочий стаж как минимум два года. Но прежде чем предстать перед приёмной комиссией Литинститута, Феликсу пришлось рабочую спецовку сменить на солдатскую форму. И служить ему довелось далеко от родного Пинска, в одном из самых суровых военных округов бывшей Страны Советов — Забайкальском, да к тому же в танковых войсках. После армии вернулся на Пинский судостроительно-судоремонтный завод, получил другую профессию и работал крановщиком башенного крана. И только спустя несколько лет сбылась его мечта — Феликс Чечик стал студентом московского Литературного института.


Творчество Чечика биографично

Почему я так подробно указываю жизненные этапы поэта? Да потому, что творчество Феликса Чечика, как мало кого из современных литераторов, очень биографично. А Феликс Чечик сегодня — один из самых известных русских поэтов. Да-да, это не описка — принадлежность автора определяется по языку написания. Кстати, в стихах Феликса Чечика, несмотря на то, что последние четверть века он живёт в Израиле, почти нет никаких географических привязок к земле обетованной. Зато в них почти постоянно присутствуют, просто физиологически ощущаются Россия и Беларусь, их советские и сегодняшние реалии, трагедии недавней истории, любовь к городу детства и людям, что с первых лет жизни окружали его, с кем и сегодня поэт разделяет радости и горести бытия. Впрочем, об этом пишет сам автор в «Необязательном предисловии», что открывает «Сочинения»:


«…Место рождения — Пинск. Белоруссия. А нынче — Беларусь. Но по причине того, что я уже тридцать семь лет как покинул берега Пины-Припяти, остановимся на первом. Не поверяя гармонию алгеброй (в которой я ничего не смыслю, начиная со школьных „бассейновых задач“), важно отметить, что полесские четверть века — не пустой для моего сердца звук. Советско-пинское детство, которое пришлось на 60–70-е годы, мало чем отличалось от других детств моих провинциальных ровесников на всей территории СССР: одно-/двухэтажный роддом, детсад (в моём случае — всего месяц-полтора, точно не помню — из-за того, что бабушка была на пенсии и не работала), школа, двор, спортивные кружки…»


Как я уже сказал, поэт Феликс Чечик в своём творчестве очень биографичен, тонко чувствует нерв времени и бытия, не упускает самой, казалось бы, маленькой детали своей жизни-судьбы. В его стихах оживают не только фрагменты детства, но даже имена-фамилии учителей и одноклассниц. Вот пример:


Жизнь окончена — скоро пятнадцать,
застрелиться, и делу конец.
Будет знать, как с другим целоваться
одноклассница Н. Власовец.


Ну, кто из ребят не переживал подобного? Драма, почти трагедия, с годами переходящая в иронию и воспринимающаяся как милая история далёкой, ушедшей навсегда первой юношеской любви…


Стихи — родному городу

Кстати, я не знаю ни одного поэта — ни белорусского, ни писавшего по-русски, ни прошлых лет, ни современника, — кто бы столько стихов посвятил родному городу. Пинск и его реалии далёких, недавних и нынешних лет проходят через всё творчество Феликса Чечика. Это и ностальгически светлые воспоминания молодости, и впечатления от пребывания в Пинске в последние годы, весьма лаконично уложенные в поэтические строки и точно передающие наблюдения и переживания автора. Уверен, пинчане легко узнают этот «пейзаж», а возможно, кто-то и сам ещё раз переживёт сюжет — уже собственный — из раннего детства:


Парк культуры и отдыха. Лето.
Воскресенье. Салют над рекой.
Я почти что на небе, а где­-то
там, внизу, муравейник людской.

Как гирлянды, развешены звёзды,
хочешь — выключи, если не лень.
И на «Шипре» настоянный воздух
только портят цветы и сирень.

И, от запахов этих пьянея,
я уже не боюсь ничего.
Жизнь прекрасна у папы на шее
Лет за двадцать до смерти его.


Но, как известно, человеческая память впитывает не только самое дорогое и светлое. Очень часто она и кровоточит, не даёт покоя — ни уму, ни сердцу. Особенно если ты поэт, проводник человеческой, народной не только радости, но и боли:


Слово за слово… Снова и снова
и отталкивая, и маня,
не родная, но родная мова,
как Антея, держала меня.

Мать-и-мачеха — Припять и Пина,
где свiтанак и захад багров.
Возвращение блудного сына
в говорящий на идише ров.


Мастер слова

Читая новое избранное Феликса Чечика, невольно отмечаешь и филигранное умение поэта расставить слова в строке так, чтобы стихи его, что называется, играли — они легко читаются, легко воспринимаются на звук, но при этом, что весьма важно, глубоки по мысли, по содержанию. Это обманчивая, кажущаяся лёгкость, она даётся не только врождённым даром, но и большим жизненным опытом, постоянной, кропотливой работой, совершенствованием стилистического, а вместе с ним и поэтического мастерства. Безусловно, немалую роль тут играет знание пишущим русской и мировой поэзии, литературы и искусства. И, конечно, знание жизни, языков и других культур. Ещё учась в московском Литинституте, Феликс Чечик проходил стажировку в Институте славистики Кёльнского университета (Германия) у известного филолога-русиста Вольфганга Казака и профессора Изольды Баумгертнер, немецкой переводчицы стихов Иосифа Бродского. Учёба у таких людей (и не только у них), общение с ними обогащают пишущего, причём не только в эстетическом плане. Подобное общение — это приобщение к культуре в самом широком смысле. В том числе и отсюда глубина и философичность многих стихов автора «Сочинений». Отсюда, конечно же, и благодарность учителям — в жизни и творчестве. И таких людей у поэта Чечика было немало — в Пинске и Минске, в Москве и Кёльне, вообще — по белу свету. Ибо мировая литература — это величайший источник знаний и мудрости. Тут, по-моему, будет уместно привести фрагменты стихотворения поэта «Кёльн – Амстердам», посвященного памяти И. Баумгертнер:


Три часа туда и три обратно:
время пролетает виноградно.
Долгожданно, дымно и громадно
вдалеке нарисовался Кёльн.

Тридцать лет не триста… Обещаю:
рано или поздно навсегда
встретиться за третьей чашкой чаю,
где кипит летейская вода.

Почитаем Бродского, как прежде,
поглядим в глаза друг другу вновь,
позабыв о вере и надежде
и символизируя любовь.


В книге «Сочинения» порядка полутысячи стихотворений. Не все они равны по художественному мастерству, но одно можно сказать с уверенностью: все они продиктованы сердцем поэта и, как сказал в выше цитируемом стихотворении сам Феликс Чечик, «символизируют любовь». К человеку, к миру и человеку в мире — к самой жизни. Если даже в этой самой жизни что-то случается не так. Тогда приходят сомнения, а с ними и подобные мысли, что тоже весьма характерно человеку мыслящему, неравнодушному, да к тому же поэту:


Состарилась фауна, флора не та,
и я, к удивленью, не тот,
и, взятая мной, отошла высота
как минимум за горизонт.

Кроссовки и форму повесил на гвоздь
и больше высот не беру,
и время — незваный, но избранный гость —
погасло свечой на ветру.


Архипелаг книг-высот

Тут невольно хочется возразить поэту. Книга, которую я сейчас читаю и о которой пишу эти заметки, на мой взгляд, есть самая настоящая высота для пишущего. А до этого были и другие, покорившиеся автору. Книга для поэта — это и есть высота. И их было уже два десятка — целый архипелаг. Ну а сборник избранных стихотворений — это высота особенная, высоко стоящая, да простит меня читатель за тавтологию, над архипелагом книг-высот. К сказанному хочется добавить, что Феликс Чечик — дипломант поэтической премии «Московский счёт» (2008 г.), лауреат престижной «Русской премии» (2011 г.) и международной поэтической премии имени Иннокентия Анненского (2020 г.).

В заключение хочется пожелать поэту покорить ещё не одну высоту. Ну а ценителям поэтического слова, желающим ближе познакомиться с творчеством нашего земляка, известного современного русского поэта Феликса Чечика, рекомендую набрать в поисковике его имя-фамилию, и ваше желание тут же исполнится. Читайте на здоровье!